Лама Оле Нидал (Дания)
Я хотел бы поделиться с вами историей успеха. Это успех в менее важной, но необходимой области распространения Учения Будды в мире, а также в действительно важной области человеческого роста.
Можно сказать, что встреча Запада с буддизмом произошла трижды. В первый раз это случилось около 300 лет назад, когда наши европейские корабли достигли такого технологического уровня, что мы смогли покорить остальной мир. Это было в те времена, когда вы в России продвигались все больше на Восток и в Сибирь, чтобы убежать от опасных царей. И в то время мы встретили такую разновидность буддизма, которая сегодня называется «Тхеравада» или «Хинаяна». Слово «Тхеравада» означает «слова старейшин ордена», а «Хинаяна» — «Узкий путь» или «Малый путь». Это учение в основном о том, как достичь уровня, на котором человек перестает быть уязвимым. Здесь мы растворяем иллюзию отдельного эго, или «я». Во второй раз мы встретили буддизм около, 150 лет назад — на этот раз в той его форме, которая называется «Махаяна», или «Великий путь». Это произошло главным образом во Вьетнаме, Японии и Китае, где мы отрезали от стран большие куски, как, например, Шанхай, для того чтобы иметь возможность торговать с местными жителями. Правда, большая доля торговли (особенно это касается Ост-Индской компании) приходилась на опиум. Это была не очень хорошая торговля, что и послужило искрой для восстания боксеров. Тогда с людьми обращались очень жестоко: часто их ставили перед пушками и расстреливали. Но там мы встретились с буддизмом Махаяны, где целью является не только постижение иллюзорности эго, или «я», но также растворение представления о том, что внешний мир, который мы воспринимаем посредством органов чувств, является реально существующим. Здесь мы приходим к пониманию того, что внешний мир возникает из постоянно меняющихся условий и не содержит в себе абсолютного, или истинного, существования.
В последние несколько лет нас, буддистов, очень порадовали определенные открытия науки — особенно эксперименты в Церне, в Женеве, которые подтвердили, что пространство — есть информация. Взаимодействие двух фотонов в восемнадцатикилометровом коллайдере (установка для столкновения частиц) происходит по крайней мере в десять тысяч раз быстрее скорости света, а возможно, даже мгновенно. Это означает, что пространство является информацией, и это действительно очень важно. И другой аспект Великого пути — это сочувствие, сострадание. Мы понимаем, что других существ — бессчетное множество, а мы сами — только одно существо. И, поскольку каждый стремится к счастью, то стараться помочь другим — важнее, чем думать о своем счастье. Это очень хорошая мотивация. Кроме того, та энергия, которую мы высылаем вовне, возвращается к нам. В свое время китайцы, например, очень хорошо это поняли. Они говорят: «Будда — самый лучший банк». Они очень щедры, и к ним стекается больше денег. На любом уровне, в том числе эмоциональном, — если мы думаем о себе, то у нас есть проблемы, а если думаем о других, то у нас есть интересные задачи.
Итак, Великий путь, или Махаяна, то есть Северный буддизм, который распространился к востоку от Гималаев и во Вьетнаме, приносит много эмоционального удовлетворения, потому что все, что мы делаем, мы делаем для блага других. Так мы действительно становимся частью целого.
Что же касается буддийских групп на Западе, в которых сегодня заметен серьезный рост, то они относятся к Ваджраяне, или тому, что иногда называется Мантраяной или Тантраяной. Это учение пришло от трех старых буддийских школ Тибета, известных как «школы красных шапок», в то время как правящую в Тибете традицию Гелуг называют «школой желтых шапок», школой Махаяны. Три школы красных шапок дают очень интересные методы, позволяющие обретать непосредственный опыт и использовать тело, речь и ум для получения весьма убедительных результатов. Они предназначены для мирян, а не для представителей монашеского сословия. Сегодня многие сильные люди, не желающие принимать безбрачие, открывают Учение Будды для целой новой среды интересных людей.
В Тибет буддизм приходил дважды, известны две большие волны его прихода. Первая из них началась 1250 лет назад с появлением в Стране снегов Гуру Ринпоче, или Падмасамбхавы. Продолжать традицию после его ухода Гуру Ринпоче поручил одной из своих главных партнерш — Йеше Цогьял. Но, видимо, шаманисты под предводительством царя Лангдармы разрушили почти всю передачу буддизма, хотя остались скрытые поучения, так называемые терма.
Вторая волна происходила примерно 950 лет назад. Тогда Марпа принес в Тибет содержание буддизма, его психологическое знание, а Атиша — монашескую традицию и организацию. Марпа, первый глава нашей линии преемственности Карма Кагью, или Кагью в целом, был совершенно мирским человеком. Он пил пиво и любил женщин, много медитировал. Он снова принес буддизм в Тибет. Сильный человек, он провел в Индии, в общей сложности, шестнадцать с половиной лет, собирая поучения. В это время мусульмане уже уничтожали буддизм в Индии, и потому многие учители спешили передать свои знания другим. Там можно было быстро найти много поучений. В классической буддийской Индии человек получал только одно посвящение, одно поучение, а позднее в Тибете сотни посвящений передавались сразу целыми пакетами. Так обеспечивалась сохранность Учения — ничто не должно было быть потеряно.
Сегодня школа Ньингма в основном сосредоточивается на старой передаче поучений, на том, что принес Гуру Ринпоче и что осталось от этих наставлений. Гелуг, правящая буддийская традиция Тибета, принимает лишь те поучения, которые можно найти в Индии и сейчас. А этого не так много, потому что библиотеки иногда горят, крысы съедают рукописи и т.д. И есть еще две школы между ними — это Сакья, очень ученые представители которой пишут замечательные комментарии, и мы, Кагью. О нас можно сказать, что мы довольно дикие. Мы принимаем обе передачи: и старую, и более позднюю.
Тибетский буддизм быстро распространяется на Западе. Я имею в виду сейчас не бурят и калмыков, но в целом европейское население. Мы с удовольствием встретились и с президентом Калмыкии, и с лидером бурятских буддистов, и то были очень вдохновляющие встречи. Итак, что касается Запада, то сначала буддизм пришел в университеты. Далай-лама, с его широким видением, отправил буддийских лам, ученых кхенпо, в университеты, и те преподавали рангтонг — воззрение о пустоте, являющееся центральным поучением в буддизме. Здесь «тонг» означает «пустой», а «ранг» — «по своей сути». Классический пример тут — это стакан. Мы говорим: «Стакан». Но что такое стакан? Эта его часть, та или другая? Очевидно, «стакан» – это только слово. Потом мы смотрим на молекулы. Разбираем их на составляющие, получаем атомы. Разбираем на части атомы, получаем протоны, электроны, позитроны и нейтроны. Потом крупные кварки, мелкие кварки, глюоны, лептоны и т.д. Мы сталкиваем эти частицы, и остается пространство. Форма стала пустотой, как Будда и говорил. И если исследовать небольшую емкость, в которой нет никаких частиц, видно, что частицы там появляются. Нельзя говорить об исчезновении чего-либо.
Форма и пустота суть разные стороны одного целого. Это логично, это понятное определение, но оно не радует человеческие сердца. Встречая такие объяснения пустоты, люди думают о черной дыре: ничего нет. Поэтому более популярным в других, старых, школах тибетского буддизма стало другое понимание пустоты. В отличие от рангтонга, что означает «пустой сам по себе», этот подход называется «шентонг», то есть «пустой и что-то еще». Что же утверждают его приверженцы? Они говорят: «Да, это пусто, но есть что-то еще — нечто, что сознает свою пустоту. Есть сознание, которое знает, что происходит. Конечно, людям, представляющим взгляд шентонга, приходится быть осторожными, чтобы рангтонговцы не обвинили их в материализме. И они поправляют себя, говоря: «Мы не утверждаем, что что-то существует, мы лишь заявляем, что пустота осознается». Не следует приводить правоверных в ярость. Итак, шентонг иногда подвергается нападкам, но больше подходит людям, живущим в современном мире.
Существует и третий подход, который представляют последователи Алмазного пути, большинство моих учеников. Мы говорим «дэтонг». Здесь «дэ» происходит от слова «дэва», что по-тибетски означает «блаженство». Имеется в виду, что то, что присутствует между мыслями и за мыслями, что осознает мысли, по своей сути является высшим блаженством. Буддизм проходил через эти уровни понимания, начиная с 1961 г. Первые профессора на Западе преподавали теорию рангтонга в группах Махаяны, которые сначала создавались в Италии и Франции. Со временем возникло множество других групп, особенно в традиции Карма Кагью Алмазного пути, которые мы основали. Наш подход сосредоточивается на полном переживании пустоты, опыте пространства как блаженства. Когда то, что смотрит нашими глазами и слушает нашими ушами, узнает себя, обнаруживается, что сущность ума — это высшее блаженство и глубокий смысл. При этом вселенная становится подарком. Если ничего нет, — так проявляет себя пространство ума, его потенциал. Если что-то появляется, неважно, что именно, — так выражается свободная игра ума, его переживание собственного богатства. А тот факт, что возможно и то и другое — и пространство, и все, что в нем происходит, — это полное раскрытие ума, его данность.
Вот это мы и передаем в наших шестистах центрах Алмазного пути, за которые я несу ответственность. Мы делали это вместе с моей женой Ханной, пока она не умерла полтора года назад. Она ушла в наилучшем йогическом стиле, сидя в моих объятиях. Рядом находились двое врачей из числа буддистов, которые ухаживали за ней. Она пятнадцать раз оказывалась в состоянии клинической смерти, но затем снова возвращалась, будто пытаясь проверить, можно ли еще использовать это тело. Я помог ей при помощи практики пховы перенестись в Чистую Страну. Мы действительно вместе выполняли всю эту работу — Ханна взяла на себя более интеллектуальную ее часть, т.е. работу с учеными и носителями тибетской культуры. В последний год ее жизни она должна была руководить большим учебным заведением — Международным буддийским институтом Кармапы (KIBI), центром глубоких буддологических исследований.
Самая глубокая и важная работа осуществляется сегодня в институте ИТАС (Испания), где несколько профессоров из Кентерберийского и иных университетов Англии, Германии и других стран руководят изучением глубокого смысла текстов. Это Буркхард Шерер, Джим Райнганс, Владислав Ермолин и другие.
Итак, философия — это один из аспектов тибетского буддизма. Есть второй аспект — непосредственная работа с умом с помощью медитаций Алмазного пути. Для ее передачи я попросил двести своих друзей, с которыми мы работали вместе десять лет или более, путешествовать в качестве учителей. Они ездят по всему миру, посещая все наши шестьсот центров. И здесь Россия отлично представлена. Елена Леонтьева ездит по всему миру, создавая России очень хорошую репутацию, и многие другие. Все это свободный взаимообмен вне всяких границ. В этом зале находятся, я думаю, не менее десятка таких учителей, и я не могу сейчас перечислить все имена, повторю только, что Россия очень хорошо представлена.
В 1972 г., после трех лет, проведенных в Гималаях, где мы с Ханной обучались у лам и выполняли подготовительные практики Нёндро, мы вернулись в Европу и начали основывать центры медитации. Тогда еще не было таких технологий, и первое время мне приходилось писать до семидесяти открыток в день, потому что это было дешево. А по воскресеньям, пользуясь семейным тарифом, я звонил по телефону. И мы никогда бы не смогли все удержать вместе так, как сейчас, если бы не несколько факторов. Главная причина нашего теперешнего роста и развития состоит в том, что сейчас у нас как никогда много зрелых, идеалистически настроенных друзей. Вторая причина — современные технологии. Интернет — невероятная вещь. Мы широко используем потоковое вещание в аудио- и видеорежиме. Через год после смерти моей жены, когда я рассказывал о ней в нашем Европа-центре, к этому каналу было подключено тысяча четыреста компьютеров. Круглый год по триста-четыреста компьютеров подключаются каждый вечер, и люди слушают лекции. Так что соединились три фактора: идеализм нового, образованного поколения друзей, современные технологии и учение, основанное на наивысшем взгляде. И я думаю, что мы приносим пользу многим людям.
